Январским 2003 заседанием методсовета ЭФ (специальности "эконом. кибернетика") начаты попытки реформ и согласования программ читаемых предметов. Они требуют согласования (или хотя бы совместного обсуждения, для уяснения позиций) представлений о целевой группе и задачах факультета. Я здесь выдвину лозунги, в которые верю. Может коллеги и студенты меня разубедят?
Видимо, несмотря на окружающую нас коммерциализацию образования, наша задача все же сохранять высокий академический уровень. Это та ниша, которую мы продолжаем занимать, все еще лидируя в стране среди бакалавриатов по экономике. А именно, мы лидируем в области поступления выпускников в наиболее престижные магистратуры страны и мира, и по академическим успехам выпускников (конкурсы EERC, публикации – эти данные я однажды соберу и представлю…). Соревнуются с нами и где-то обгоняют в основном выпускники ММФ МГУ и Физтеха, пришедшие в экономику через магистратуру РЭШ. Наши выпускники преподают в РЭШ, в Париже, в Нидерландах, и на кафедрах многих региональных университетов, включая Екатеринбург, Кемерово, Павлодар, и др. (проблема возврата получивших PhD в страну – отдельная тема).
С другой стороны, несмотря на наше конкурентное преимущество в академическом образовании, намного более половины студентов предпочитает не академическую карьеру и исследования, а работу в секторе бизнеса или госслужбы, иногда после магистратуры или даже диссертации. Но и здесь «экологическая ниша» наших студентов – чаще должности руководителей, или аналитиков. А в простых бухгалтерских должностях им иногда отказывают со словами: «Вы из НГУ для этого слишком умные, мы Вас обучим, а вам станет скучно и Вы уйдете».
Сочетание двух довольно различных задач – подготовка исследователей и подготовка деловых людей – возможно. И оно практически довольно успешно осуществляется и у нас, и в Гарварде, скажем. Рецепт состоит в том, чтобы мы, преподаватели, не гнались за двумя зайцами, а сосредоточивали усилия на одной целевой группе, а именно – исследователей. Высеивая из потока в 140 человек около 10 способных и мотивированных к достижению высокого образовательного уровня студентов. Прочие 130 тоже остаются не внакладе, вот в чем дело! Это подобно тому, как спортивный институт, ориентированный на подготовку чемпионов, выпускает в среднем все же преподавателей физкультуры, получающихся «заодно». Но эти преподаватели в среднем могут быть лучше, чем выпускники института, ориентированного только на подготовку преподавателей.
Наши выпускники в бизнесе, по отзывам, слабее прочих в знании бухучета, налоговых правил, и других конкретных областей. Но лучше способны к обучению «вообще», и после адаптации опережают «практиков» в делах, требующих выдумки.
Итак, выбирая целевой группой «академиков», мы скорее выигрываем, чем теряем и в наиболее способной части абитуриентов, ориентированных на бизнес. Примеры множества наших выпускников – успешных бизнесменов, посылающих своих детей именно на ЭФ при полном знании конъюнктуры, подтверждают это.
Не стану углубляться в детали и методы получения зарубежных и российских грантов под академическое образование. Лучше это пояснят в РЭШ или ВШЭ. Скажу только, что под коммерческое образование их получать трудно, это другая ниша, и на двух стульях сидеть неудобно. Для успеха в получении важны показатели выпускников – они у нас есть, и научные имена руководителей факультета – их у нас нет. Действительно нет. Никого, чьи публикации весили бы что-то для Нобелевских лауреатов, способных замолвить слово в Мировом Банке и других фондах.
Отсюда мораль – если желать жить как в РЭШ и получать гранты, то и подчиняться надо в программных вопросах академику В.Л.Макарову и его команде, и просить их организовывать “fund-rising” за нас. То есть, надо поступиться частью своего суверенитета (который я бы и даром отдал в эти руки). Нельзя же запрашивать финансирование, а делать, что тебе вздумается.
Второй источник финансирования, успешно используемый западными ВУЗ-ами – дотации выпускников. Для этого выпускники должны что-то чувствовать к родному факультету. Что их тут уважали, учили интересному не за страх а за совесть, адекватно оценивали в конкуренции… Со всеми этими тремя факторами у нас не полная беда, но… есть проблемы.
Я предполагаю, что оба познавательных инстинкта человека: учиться и учить – столь же «базовые», врожденные, как инстинкты злобы, страха и размножения. У кого они больше развиты, у кого меньше. Но когда процесс в аудитории налажен правильно, то отступают на задний план побочные мотивы типа «учись, чтобы потом много зарабатывать», или «учи, а то выгонят». Это взаимоудовлетворение – знак успеха. И это же награда преподавателю, альтернативная финансированию.
Мало кто со мной согласится, но я бы мечтал о коллективе преподавателей, обеспеченных альтернативными источниками доходов, например, наследством. И работающих только даром. Есть эффект «анти-фильтра», наблюдаемый в некоторых сферах деятельности. Например, в терроризме. Возьмем партию большевиков: крепость ее вначале – следствие невыгодности в ней находиться. Также в донорстве: в некоторых странах, когда стали за него платить, крови стало поступать намного меньше. Пример «анти-фильтра» также и знаменитая 57-я (математическая) спец-школа Москвы, где математики – кандидаты и доктора наук – преподают только задаром, иное не принято.
Переходя ближе к нашей реальности, все же вряд ли у нас стоит полагаться только на «анти-фильтр» и энтузиазм. Обычно хорошее дело стоит на двух ногах – материальных и нематериальных стимулах. «Анти-фильтр» бывает хорош, бывает на одной ноге скакать удобнее, но это не типично, и вряд ли нам удастся. Поэтому я ничего не имею против людей, хорошо работающих и любящих при этом деньги. Кроме того, для многих (в отличие от меня) заработок играет роль медали – индекса признания заслуг руководством. Такие люди уходят туда, где больше платят. Если они дельные работники, то им надо платить достаточно, чтоб не ушли. Так вот, приветствуя вообще-то социалистический дух энтузиазма, я предлагаю спорную меру – платить тем, кто может уйти (или прийти) больше, чем мне и другим подобным, готовым работать за имеющиеся копейки. Это означает неравную оплату за равный труд. Разница связана с альтернативными возможностями. Если я предпочитаю наш университет другим, то значит, удовлетворение от качества студентов здесь превышает для меня предполагаемое удовлетворение в другом месте на величину разницы оплате (которая там выше). И декан зря израсходует средства, если станет платить мне больше.
Если мы будем смотреть на справедливость в таком разрезе, то развяжем нашему начальству руки в организации контрактов и привлечении людей. (О доверии рукам начальства ниже.) Подобную задачу решают, скажем, футбольные клубы, доставая игроков. Требование одинаковой оплаты за одинаковое отработанное число часов каждым «разрядом» привело бы глупейшей унификации, и снижении уровня команды, за те же деньги. А высокий уровень команды является и нематериальным стимулом. Я готов бы пожертвовать хоть бы и всей своей зарплатой, если бы это помогло привлечению в наш универ людей типа академика Арнольда. С кем играть рядом – небезразлично.
А мы еще живем советскими представлениями о насильственном и уравнительном энтузиазме. Обе ноги стимулирования – и материальная и духовная – заплетаются друг за друга. Вот, так же как ректор МГУ Садовничий ответственен за уход Арнольда, так и Диканский у нас – за уход Ершова (см. его статью здесь на сайте). Серьезных игроков надо уважать и слушать. А позиция менеджмента «незаменимых у нас нет» применима скорее к менеджерам, да и то не всегда. На ЭФ необходим Бусыгин. Для моего лично удовлетворения, по крайней мере :). Еще для него необходимо повышение отбора абитуриентов, улучшение тренировки студентов на первом курсе. И еще много что (см. конкретные предложения по программе), чтобы я чувствовал удовлетворение от прилагаемых усилий, чтобы они шли не «в песок».
Ключевой вопрос здесь – а судьи кто? Декан ли или ректор, ученый совет, или кто другой должен являться ключевой инстанцией в ключевых решениях, о которых речь? На мой взгляд, это столь же сложный вопрос без однозначного ответа, как смена менеджмента корпорации. Там принимают участие акционеры, менеджеры, наблюдательный совет (если пользуется доверием), внешняя оценка качества в виде биржевой котировки и аудита. В нашем случае, важно мнение и студентов (см. анкеты) и преподавателей (в т.ч. ученый совет) и деканата. Гагик Мкртычевич у нас умеет послушать спектр мнений. Но не всегда интегрирует его в нужные решения, и половина наших недостатков – не от недостатка средств. Ученый совет – это разнородная масса, которая в принятии решений ведет себя на сегодняшний день довольно хаотично. Какие внешние авторитеты (аналогично аудиту) могли бы помогать в наших ключевых решениях: ректорат, Минобразования, Президиум СО РАН, Отделение экономики? Я лично здесь подхожу как экспериментатор, и доверяю тем, кто демонстрирует успешный подход. Из них я вижу прежде всего РЭШ во главе с академиком В.Л.Макаровым (возможно, также, ГУ ВШЭ, но есть вопросы), демонстрирующие несомненный и яркий образовательный успех. Почти все, кому я это говорил тянут: ну да, да за такие деньги… Конечно, деньги к успеху, успех к деньгам, но главное в конструкции РЭШ не деньги, а люди, и умение с талантами обращаться. Наш ректор ни с какими деньгами не сделал бы успеха.
Так вот, выбирая уважаемого третейского судью для любой спорной проблемы факультета я предлагал бы РЭШ, а не другие альтернативы. И предлагал бы закрепить это в какой-то форме. Не знаю в какой. Ибо все остальные названные третейские судьи являются так или иначе органами власти, но не обладают передо мной (многие преподаватели ли ко мне присоединяться?) научно-организаторским авторитетом, а РЭШ обладает, но – частная организация.
Конечно, я пытаюсь привлечь авторитет такого рода, который близок моим взглядам на преподавание, а что скажет половина нашего ученого совета? Пытаюсь переубедить.
С позиций «искусства для искусства» преподавательской профессии, что считать целью? Стандартным, для многих не вызывающим сомнений, взглядом на то что мы делаем, является: учим, а что же еще? Даем знания о том и этом. После статей экономистов о природе «сигнализирования», для многих столь же самоочевидный ответ иной: прежде всего, мы отделяем способных к познанию сложного от неспособных, и сертифицируем первых дипломом перед работодателем. Ведь всему что нужно – человек учится на рабочем месте. Тогда не важно, чему учить, какова программа, важно как учить. Достаточно, чтобы учиться не было просто, и чтобы отсев был существенным и адекватным. Например, в Японии в компьютерные фирмы охотно берут гуманитариев-лингвистов, в английской колониальной системе губернатором Ямайки мог стать человек, защитивший PhD по любой специальности, хоть по стихосложению, и это разумно, для профессий, где логика важнее памяти, «багажа».
Рискну утверждать, что большая часть наших выпускников, как в науке, так и в бизнесе (не исключая депутата Думы, клоуна, бандитов, и четырех священников), заняты в профессиях «логики», или, по крайней мере, большую часть нужного для дела «багажа» приобрели на месте работы. А что же полезного дали мы?
Отсеяли часть непригодных – это очень важно, действительно, для нашей репутации. Но также и передали на практике некоторые «подходы» к познанию, и «потренировали», что-ли, не знаю, как точнее это назвать. Скажем, после двух лет в армии мне потребовался целый год, чтобы вернуть уровень сложности математических задачек, доступных мне до армии. Аналогично, если студентов «расслабили» халявной полу-учебой на первом курсе, то их уже вряд ли вытянешь на втором! Итак, тренировать и отсеивать (это хорошо сочетается) я признаю главной задачей, а «давать» какие-то знания – побочной.
И все же. В недавних важных статьях академика Арнольда о преподавании математики, кроме мотивов «развития навыков», есть и сильный мотив «багажа». Кажется, дело в том, что есть универсальный багаж. Скажем, конкретизации понимания причинных связей в виде идей функции, или точечно-множественного отображения, или статистической зависимости – являются общим мыслительным аппаратом человека, где бы он ни работал. Хороший студент чувствует, когда ему «дают» такие ценные «универсалии», и откликается на них любопытством. В отличие от случая, когда ему предлагают запомнить перечень номеров бухгалтерских статей. К универсалиям современного экономиста относятся и понятие общего равновесия (вместе с «коробкой» Эджворта), понимание двойственности между прямыми переменными и оценками оптимизации, понятие общественного блага, понятие равновесия Нэша и многое другое. Это обще-мировоззренческие модели, полезные и названным не-экономическим профессиям (депутата, клоуна, священника).
При хорошо построенной программе курсов, они перекликаются по этим важным элементам, и дают хорошему студенту удовольствие складывать из этой мозаики картину мира. Самому. Это удовольствие и является «сверхзадачей». Конечно, если не выполнять минимальную задачу – отсева и тренировки – то нечего думать о сверхзадаче. Простой пересказ своей картины мира и заучивание ее студентами противоположны преподавательским целям, увлекающим меня.
Когда на доске задача, и студенты с любопытством и дерзостью вглядываются в нее, высказывая то один, то другой подход – вот момент, достойный университета. Момент передачи его ценностей и духа. Уже впитанного многими в ФМШ и в других хороших школах. Передать его словами невозможно. А «заквасить» унылой зубрежкой очень даже возможно.
Повторю, для меня любопытство, выражаемое лучшими студентами (см. анкеты) – главный критерий успеха, а уровень, показанный средними на экзамене – второй. Тоже нужный, и для него нужны оценки. Конечно, гореть любопытством или детей делать из-под палки затруднительно. Но «благородных стимулируй честью, иных – плетью», говорил Конфуций.
На этих двух жизнерадостных взаимоисключающих лозунгах, относящихся равно к верхам и низам :), позвольте завершить их перечень. Надо ли «жить по-старому»?
Dungeons Of Darkness  http://rellif.narod.ru e-mail:  filler@gorodok.net |